Описание Картины Ивана Крамского «букет Цветов»

Описание картины Ивана Крамского «Букет цветов»

Поправиться он, конечно, не мог это давно было известно Крамскому. На беду, в самый разгар лихорадочной деятельности запивает ретушер. Но не в характере Крамского было складывать оружие ввиду каких бы то ни было неудач. Но не стала серьёзным явлением картина Неутешное горе (1884), которую он осуществил в нескольких вариантах, стремясь передать сильное чувство с помощью максимально сдержанных средств.

После ужина иногда даже танцевали, если бывали дамы». Она одета по последней моде 1880-х годов. Ее наряд шляпа «Франциск», отделанная изящными легкими перьями, «шведские» перчатки, сшитые из тончайшей кожи, пальто «Скобелев», украшенное собольим мехом и синими атласными лентами, муфта, золотой браслет все это модные детали женского костюма 1880-х гг., претендующие на дорогую элегантность. Хотя и вон та беленькая тоже мне очень нравится. Без умолку вел оживленный разговор с доктором Раухфусом, с которого писал портрет.

«Жизнь моя не была бы так богата, гордость моя не была бы так основательна, если бы я не встретился с вами», – говорил Крамской Васильеву. Он описывает свое прощание с людьми и предметами, наиболее ему дорогими, с любимыми книгами, с картиной собственной работы («Смерть Ивана Сусанина»), даже с мебелью и различными безделушками чувства, понятные для всякого, кому приходилось в юности покидать обстановку детства. Но для одной жизни более чем достаточно и того, что успел сделать Крамской. Не может быть. Осенью 1869 года Крамской в первый раз отправился за границу с целью познакомиться с западным искусством. В 1861 году выставлены были портреты товарищей: Венига, Корзухина, Чистякова, Крейтана и картина «Молитва Моисея по переходе израильтян через Чермное море» в 1862 году – «Поход Олега на Царьград» и «Моисей источает воду из скалы».

Неизвестная, Крамской, описание картины

Общий тон гармонирует с характером таланта художника, который сам причислял себя к разряду «тихоструйных». Спорили играли в винт и даже много курили. Как видно, будучи дошкольником, лучшие часы свои Крамской провел на улице. Кроме того, предполагалось пригласить еще кого-нибудь из литераторов указывали на Пыпина.

ну и 10 какого-то сюжета. Оставалось, кому нравилось, ловить отрывки профессорских советов вроде вышеприведенных».

Куда ни пойду – непременно его услышу. Один профессор говорит, другой профессор говорит, третий говорит. и о чем. В одном из писем середины 1880-х годов к писателю и издателю А. С. Суворину Крамской рассуждает об утрате романтического идеала женственности в век «газет и вопросов», его страшат «глубокие трущобы» женской натуры, животные инстинкты, которые ныне уже не сдерживают цепи религии и чувства долга. И пусть это только сказка и сказочным кажется дом на горе и дремучий лес и глухой, заросший пруд и девушки-русалки, но ведь в каждой сказке всегда есть зерно правды и Крамской хотел написать картину так, чтобы зритель за этой сказкой увидел настоящую жизнь, услышал задушевную украинскую песню, почувствовал беспокойство и жалость к тем «земным» крестьянским девушкам, у которых так печально сложилась судьба. Речь шла о самых элементарных потребностях жизни.

«Ради Бога, чувствуй. Но как рассказать.

Его приговоры и похвалы были очень вески и производили неотразимое действие на учеников. Под влиянием ряда впечатлений у меня осело очень тяжелое ощущение от жизни. Он запечатлел многих деятелей русской культуры: Льва Толстого (1873), Шишкина (1873), Гончарова (1873), Я. П. Полонского (1875), П. П. Третьякова, Д. В. Григоровича, Антокольского (все 1876), Некрасова (1877- 1878), Салтыкова – Щедрина (1879) и др. Все это были нововведения по случаю предстоящего столетнего юбилея Академии. Одежда элегантная, подобрана со вкусом. Уже в 1868 году в Москве образовалось Товарищество передвижных выставок.

Художник есть служитель истины. Получив однажды значительную сумму за портреты (семь-восемь тысяч) и боясь, что деньги будут скоро израсходованы, Крамской решил обратить их в недвижимую собственность и записать ее на имя дочери. В картине «Неизвестная» Крамской увлечен чувственной, почти дразнящей красотой своей героини, ее нежной смуглой кожей, ее бархатными ресницами, чуть надменным прищуром темных глаз, ее величественной осанкой. «Бодро и весело, – пишет И. Е. Репин, – чувствовал он себя в последнее утро. Ожидания эти сбылись работа закипела. а главное: что бы мы узнали и как это было бы полезно и интересно.

Для них Крамской работал, как и здоровому иной раз не под силу: «Стонет, вскрикивает от боли и продолжает с увлечением». «Христос во дворе Пилата» – тот же человек, подавивший в себе все земное, уже стоящий в конце тернистого пути, уже встреченный и осмеянный толпой «ликующих, праздно болтающих, обагряющих руки в крови». За два года до смерти своей он пишет А. С. Суворину: «Я самоучка во всем, кроме грамотности». Самым крупным произведением была здесь «Тайная вечеря» Те. Отсюда неизбежно следует, что «искусство не должно быть тенденциозно», разумея под тенденциозностью дисгармонию, происходящую от преобладания идеи над формой, с которой не сумел справиться художник.

Это своего рода освобождение крестьян». Так же неслышно захлопнулась за нами дверь и мы остались глаз на глаз. Заваленный заказами, Крамской, будучи уже учеником Академии, делился этой работой со своими товарищами, которые прозвали его «богом ретуши». Тяжело было для него это открытие.

Особенно ее полюбили в Японии, где почитают выше «Джоконды», вокруг нее создана целая сувенирная индустрия, а в Китае и Корее без нее не обходится ни одна выставка русского искусства. Но недолго пришлось ему наслаждаться относительным покоем он умер 25 марта 1887 года. Одета девушка в черное пальто, отороченное мехом. Разрыв с Академией возглавил Крамской. Отсюда необходимость для художника в высоком умственном развитии и образовании. К. А. Савицкий, живший этим летом вместе с Крамским, рассказывал потом Репину, что он, «страдая в то время удушьем, часто не мог спать по ночам иногда до рассвета и был невольным свидетелем, как Крамской, едва забрезжит утро, в одном белье, пробирается тихонько в туфлях к своему Христу и работает, бывало, забывшись, просто до упаду иногда».

Сложилось так, что замечательный образ «Неизвестной», созданный Крамским в 1883 году, сегодня воспринимается многими едва ли не идеалом русской женщины. А, как хорошо. «Никогда и никому я так не завидовал, как человеку действительно образованному», – писал он не раз.

В домашней жизни он человек очень хороший, вне же семейства он или нет, нет, лучше я ничего не скажу». Удивительно, но судьба распорядилась так, что сам художник взял в жены «девушку с прошлым», с разрушенной в глазах общества репутацией. «Форма и краски – только средства, которыми следует выражать ту сумму впечатлений, какая получается от жизни». В Артели появился достаток квартиру наняли более просторную, на углу Вознесенского и Адмиралтейской площади, то есть передвинулись ближе к центру. И вот, в продолжение года то ползая по полу, не разгибая спины, для градусов и вычерчиваний, то вырисовывая картоны, сверяя и примеряя и все это без отдыха – нужно к сроку, – я о своем существовании даже забыл».

Рот его полуоткрыт, кажется, что веселый рассказчик замер на полуслове. Какое серьезное лицо, но голос приятный, говорит с волнением. Репин приводит образец его крайней добросовестности, описывая происходившее на его глазах. Была ли в действительности Мадонна такова, этого никто никогда не знал и, разумеется, не знает, за исключением современников ее, которые, впрочем, ничего нам хорошего об ней не говорят но такою по крайней мере создало ее религиозное чувство и верование человечества и в этом смысле она так похожа на свой оригинал, что мне кажется, что всякий, кто только об этом думал, узнает ее и согласится, что это единственно похожий портрет Мадонна Рафаэля – действительно произведение великое и действительно вечное даже и тогда, когда человечество перестанет верить» Париж своей громадностью, своим шумом и движением подавляюще действовал на Крамского. Изображающей издевательство толпы над Иисусом Христом, Поражением закончилась над работа оригинально задуманной большой картиной Хохот (Радуйся, царю иудейский. ) (1877 – 1882).

Образовался долг и вместе с тем новые заботы об уплате его. На руках шелковые перчатки. Вероятно, Крамской женился не сразу и первые дети появились вне брака.

Неудивительно после этого, что для творчества оставалось мало времени. Происхождения он был далеко не знатного. В первую же треть года (1857) он был переведен в класс гипсовых фигур, в следующую треть – уже в натурный класс и скоро перегнал многих из своих товарищей.

Описание картины Ивана Крамского «Иродиада»

Остальные 30 это пререкания с демонов возле уха. Отец и в то суровое, как всякому известно, время казался человеком крайне крутого нрава. Чудесно. Смерть застигла его за работой, за нелюбимой работой над портретом.

Желающий выбирал себе по вкусу материал и работал, что в голову приходило. К этому съезду вырабатывалась в то время программа, обнимавшая различные вопросы, касающиеся процветания искусства в России, как общие (устройство художественных выставок, музеев, рисовальных школ), так и педагогические, юридические, касающиеся художественной собственности и специальные, относящиеся к технике живописи и скульптуры. Да, это был истинный расцвет русского искусства. Все это ему было приятно, на все это он смотрел, душевно улыбаясь. «Ну, а Мадонна – другое дело. Крамской сразу сделался горячим приверженцем и душой этого дела.

1. Картины – Крамской, Иван Николаевич
2. Художественно-исторический музей Арт-Рисунок
3. Картины Крамского и биография художника

Но у Крамского были старые счеты с Макаровым, он не желал иметь с ним дело и отказывался. Вне Артели он слыл за одного из лучших рисовальщиков. Ну и слушают же его. Первой из них была «Майская ночь» исполненная на сюжет одноименной повести Гоголя.

«Вероятно, дурно был проведен остаток ночи всеми, – говорит он, – по крайней мере я все думал, все думал». «Сегодня осматривал музеум королевский Все, что я видел, производит впечатление подавляющее». Вопрос поставить нам в эту минуту избегали.

Конечно, при таком порядке пустить слушателями хотя бы учеников Академии – неудобно. Когда работа в Острогожске закончилась, Данилевский уехал в Харьков и через два месяца выписал к себе «Ивана Николаевича». В 1884 году была написана одна из лучших картин Крамского – «Неутешное горе». Подобно тому, как посреди холода и мрака пустыни рождается свет, так внутри изображенного человека рождается воля к преодолению мрака и хаоса окружающей жизни.

В это время ему было шестнадцать лет. то ли которые УЖЕ не. Особенно теперь нужно художнику образование. Однако он долго остается все еще у одного. О достоинствах ее говорит в своих «Воспоминаниях» И. Е. Репин: «Странно даже, казалось, что это не картина, а точно живая действительность».

Крамской, всегда высоко ценивший мнение интеллигентных людей из публики (для которых, по его мнению и работает художник), судящих о художественном произведении по непосредственному впечатлению, свободных от влияния заранее усвоенных взглядов и требований специалистов, с готовностью согласился дать желаемые объяснения. С одной стороны, эти письма дают новый материал для характеристики Крамского. Мне просто стало страшно. С этих пор, говорит Тулинов, Ваня стал Иваном Николаевичем Крамским. На голове в тон пальто кокетливая шляпка с белым пером.

Картина представляет берег реки в лунную ночь. Но покорился он лишь внешним образом и на время. Для него национальность – стихийная сила.

Справа пригорок, на нем усадьба, окруженная тополями. Такое усиленное занятие не только не заставляет меня откладывать дело, а напротив. Жили более высокими интересами.

– этого в целом редкому из нас удавалось уяснить себе да и уяснившие не все могли с нею примириться, так как грамматика: столько-то голов в росте человека, такие-то плечи, такой-то длины ноги, затем коленки и следки по возможности ближе к антикам, – удовлетворяла не всякого» «Нельзя сказать, чтобы мы не пытались вовсе найти исхода и я помню наивные речи товарищей-ораторов, что следует попросить Совет, чтобы нас допустили присутствовать на экзаменах, разумеется, без права голоса и только в качестве самых почтительных слушателей. Проведя бессонную от волнения ночь, Ваня побежал к Тулинову и, увидев его работы, пришел в неописуемый восторг. Он не был сторонником эмансипации идеальная женщина для него – заботливая мать, хозяйка дома, верная супруга, но по иронии судьбы именно «Неизвестная», всегда окруженная ореолом таинственности стала одним из самых популярных картин Крамского да и русской живописи в целом. «Нужен голос, громко, как труба, провозглашающий, что без идеи нет искусства, но в то же время и еще более того, без живописи, живой и разительной, нет картин, а есть благие намерения и только».

Я не знаю. В своей автобиографии он упоминает еще о двух сестрах, рано умерших. В отличие от академических, передвижshyные выставки «передвигались» из города в город, всюду возshyбуждая живой интерес к себе. О последней он отзывался как о лучшей вещи Антокольского.

эти её восхитительные длинные ножки в обтягивающем костюме, облегающем её попку прям аж весь облизнулся. «Молодежь, – говорит П. М. Ковалевский, – пронесла гроб великого мастера на своих руках по собственному побуждению через весь Васильевский остров до кладбища». Произведения Крамского оказали большое влияние на развитие искусства и художественной мысли в России конца 19 века. Критиковать общественные явления невозможно без ясного их понимания.

Мы все собираемся в мастерской и ждем роковых десяти часов. «Моя жена и шесть человек детей следуют за мной с завязанными глазами, – с гордостью говорил он Верещагину, – и какие бы я выкрутасы ни выделывал, верят мне и идут за мной». Одежда элегантная, подобрана со вкусом. В 1883 году в жизни Крамского не было особенно выдающихся внешних событий. «Не неприятности, а позор готовится на старости», – говорил он Тулинову, прося его уговорить Крамского приехать в Москву для переговоров об исправлении живописи на куполе.

После смерти Николая Федоровича место его в думе занял старший сын Михаил и, по примеру отца, до конца дней своих оставался в должности письмоводителя. «Трое товарищей, – говорит Тулинов, – поселились вместе на одной квартире, работали с утра до ночи даже и по праздникам, а вечера проводили у себя дома, причем Крамской почти все время читал, упершись в стол обеими руками (между прочим для того, чтобы дать отдых голове, почти в продолжение всего дня запрокинутой назад во время работы в куполе)».

Все повеселели и дружно принялись за дело. Много раз сетовал он на отсутствие авторитетного критика, своего Белинского в живописи: «Нет голоса достаточно авторитетного, чтобы вывести из мрака всех потерявшихся и потерянных». В последние годы жизни, когда, будучи уже болен, он иногда по целым неделям не мог выходить из дому, бывшие ученицы приезжали к нему на дом и привозили свои работы для просмотра. Контуров нет, света и тени не замечаешь, а есть что-то ласкающее и теплое, как музыка. «Осматривал галереи Рачинского и Вагенера. Благодаря вложенным в них идеям они имеют несомненное воспитательное значение для публики кто видел эти картины хотя бы один раз, тот знает, что забыть их невозможно.

Вот он и за моей спиной я остановился от волнения. «И в это время, – говорит Репин, – голос его звучал, как серебро и мысли новые, яркие, казалось, так и вспыхивали в его мозгу и красноречиво звучали». Как это происходит.

«Ах. В 1860 году он выставил картину «Смертельно раненный Ленский», награжденную второй серебряной медалью, к этой картине прибавлена была заметка: «первый опыт собственного сочинения». Однако материальной нужды семья, по словам самого Крамского, не терпела: отец получал десять рублей в месяц жалованья и, кроме того имел большие доходы от записей в гильдию, что давало иногда от шестидесяти до семидесяти рублей в месяц. Но поиски его были безуспешны: таковой в Петербурге не оказывалось.

«Только подъем идей и качество содержания поднимают искусство» (так как художник есть служитель истины) но все-таки «история искусства знает не того, кто изобрел, а того, кто сумел пустить в ход изобретенное» (так как форма должна гармонировать с содержанием) «Не технические задачи двигают технику, а преследование олицетворения представлений» «Только сочетание формы и идеи (читай: красота) переживает свое время. Крамской же все лето трудился над «Христом». В. Григоровича и А. С Суворина), занимающих одно из первых мест в числе его работ этого рода и картину «Созерцатель».

С истинно отеческой заботливостью справлялся Крамской о мельчайших подробностях жизни и здоровья своего молодого друга и, зная, как Васильев страдал от бессонницы, часто заканчивал свои письма словами: «Спите с Богом, дорогой мой». Потомство будет знать Крамского лишь как первого деятельного бойца за свободу искусства в России. К концу, однако, ему пришлось отдавать этой работе и все свои дни.

«Христа в пустыне» Крамской начал писать в ноябре 1871 года, но уже главной целью поездки за границу в 1869 году было «изучить все, что сделано в этом роде и раздвинуть рамки сюжета знакомством с галереями». Но случилось безмолвное и заведомо несправедливое признание всех нас историками. Портрет «Некрасов периода «Последних песен» (1877) писался в то время, когда Некрасов был уже тяжело боshyлен, вот таким образом сеансы длились по 10 – 15 минут. Крупных результатов на этом поприще он не достиг. Что же касается «огненных речей» или, попросту, лекций по наукам вспомогательным, то они оказались не лучше всего прочего.

Губы у нее маленькие, очень яркие, на щеках играет румянец. Он должен был написать ее, не мог не написать, так как иначе «мир лишится недурной картины». Когда явилось у Крамского впервые желание и потребность написать это чудное произведение, об этом нет точных сведений но известно, что уже в 1863 году, то есть в год своего выхода из Академии, он думал о нем и Репин видел у него в это время вылепленную из глины великолепную голову Христа и ту же удрученную голову, написанную на холсте. Прекрасно.

Вот что писал он, между прочим, Репину по прошествии более десяти лет: «И вдруг – толчок проснулся 63-й год, 9-е ноября, когда четырнадцать человек отказались от программы. И я был уверен, так как я его видел, что, что бы он ни решил, он не может упасть. Все они, за немногими исключениями, не были способны сознательно, во имя идеи, давить проявление молодой жизни». Другим утешением служила Крамскому Артель, дела которой шли блистательно. Мы сказали выше, что, поместив в «Новом времени» статью под заглавием «Судьбы русского искусства», Крамской в первый раз решился высказаться в печати.

Знание – страшная сила. Я умру, если не постигну тебя хоть столько, сколько доступно моим способностям». И вот у меня является страшная потребность рассказать другим то, что я думаю.

Как живые, каждый своим со индивидуальным характером, каждый занят привычным делом.

«Чтобы критиковать массу, нужно стоять выше массы и знать и понимать общество во всех его интересах и проявлениях». Проснувшись, надо было взяться за искусство. Между прочим в 1873 году написан им превосходный портрет И. И. Шишкина в полный рост на фоне пейзажа, в 1874 году – портрет г-жи Ярошенко (один из лучших портретов его работы) и этюд-портрет «Лесник». Я уже знал и дальше, я знал, чем это кончится».

Сегодня, наконец, поставил Куинджи и все ахнули. Иногда тут же вслух прочитывались серьезные статьи о выставках или об искусстве. На нас она смотрит как бы свысока.

Картина была написана в 1883 году. «Ведь эти вещи нужно делать так, – пишет он Васильеву, – чтобы уж никакого сомнения не было, что это такое, а иначе поступай в разряд безнадежных Как бы я хотел, чтобы Вы ее так, сами с собой, своим чувством и не относительно с другими вещами, а сравнили бы с задачей, с требованиями ума и идеала и сказали бы мне, что я сделал» Эта неуверенность в себе, это сомнение в силе своего таланта составляют одну из характерных черт Крамского. Ведь я люблю его, да как еще люблю, если бы вы знали.

Не менее горькие минуты доставляли ему различные недоразумения с Обществом поощрения художников, на средства которого он жил в Ялте и от которого надеялся получить, но так и не получил (за смертью) пособие на поездку за границу. «Ученики, – говорит И. Е. Репин, – испытав разницу его преподавания от академического, пробили к нему торную дорожку». «Тогда необходимо было прежде всего есть и питаться, – говорит, вспоминая это время, Крамской, – так как у всех четырнадцати человек было два стула и один трехногий стол».

Но открытая в то время в Академии выставка ученических работ еще раз убедила его в том, что русское искусство гибнет под гнетом академической чистоты стиля, что «она (Академия) этого новорожденного ребенка пеленать не умеет и непременно задушит».

Сила и монолитность личности, ясный и энергичный ум – таким предстает писатель на этом портрете. Вот как кудряво. «На этих оживленных, недорогих ужинах много говорилось тостов и экспромтов» «Когда случались за ужином Трутовский и Якоби, они садились визави и весь ужин превращался тогда в турнир остроумия между ними прочая публика превращалась невольно в громкий хор хохота: стены узкой столовой дрожали от всеобщего смеха Исключение из беззаботного веселия составлял иногда Крамской. Все не так.

Что делать, всякому свое». В соседней зале на рояле кто-нибудь играл, пел.

Всю жизнь Крамской пишет трогательные письма к «милой Сонечке», создает ее портреты, делает ее героиней своей картины «Неутешное горе». Родился он 27 мая 1837 года в Новой Сотне, слободе уездного городка Острогожска (Воронежской губернии). Кроме того, школа выпустила много хороших учительниц рисования для школ и гимназий. Он употреблял все остававшиеся у него еще силы для предотвращения вероятного конца. Только только этого не состоялось мы не просили. На этот пробел указал Крамской и в помощь им прочел краткий курс анатомии.

Вот так учитель. «Одна свобода исполнения и, так сказать, легкость труда, не говоря уже о богатстве колорита, есть и составная часть обворожительности и необходимое качество для приковывания глаза». «Искусство не наука оно тогда сильно, когда национально».

Живописные позы их унылы, бледные лица полны безысходной тоски. Да и кто скажет, какой он был. С такими союзниками люди не пропадают. Как тяжело отзывались на Крамском эти неудачи, видно из его писем, где он жалуется, что, раз испробовав творчества, он теперь попорчен, что обязательная работа над портретами для него тяжела и мучительна и ему трудно примириться с нею. «Неизвестную» Крамского нельзя отнести к салонным портретам – слишком многоплановое и сложное это произведение. Последний вместе с Ге очень много работал для этой комиссии, составляя докладную записку по некоторым вопросам, относительно которых существовало особенно много предрассудков.

сейчас все готово и господам докладывают. Но чтобы идти вперед неуклонно, нужно сильное сердце, а оно отказывалось работать вместо него справа образовалось новое: расширенная аорта крепко стучала во второе ребро и оттуда шла рвущая боль через правую сторону груди в руку до локтя. » (Последние слова относились к первой страсти юноши Крамского). Справа пригорок, на нем усадьба, окруженная тополями.

Куинджи есть, да какой. Часто жаловался он на «всеразъедающий анализ», все в нем «растворивший». Так в своей картине Крамской прикасается к самым мучительным загадкам человека. Художник-мыслитель, художник-психолог, подаривший русскому искусству «Христа в пустыне» и «Неутешное горе», честный боец за идею свободного национального искусства, написавший на своем знамени многозначительные слова: «Вперед без оглядки. » – Иван Николаевич Крамской провел свое детство в убогой обстановке.

Только, ради Бога, своим голосом. » «Стараться о смысле искать значения – значит насиловать себя: вернейшая дорога не получить ни того, ни другого. Кто это был. Некоторых конкурентов окружала здесь целая семья родственников и других приживалок».

«Я продаю себя, кто купит. » – говорил он в своих письмах к лицам, у которых просил поддержки. К прежней его простуде в бараке присоединилась новая он стал хворать. Он открыл в своей молоденькой дочери выдающийся художественный талант.

Он побывал в Берлине, Дрездене, Вене и Париже. Не знаю.

Как сказать в последний раз прости. Незнакомка Незнакомка «Неизвестная» картина русского художника Ивана Крамского, написанная в 1883 году. С тех пор время от времени он помещал небольшие статьи на страницах «Нового времени», «Исторического вестника» и чаще всего на страницах «Художественного журнала».

Искусство должно быть свободно, говорит Крамской. Она воплотила его идеал женственности. Хм а мы еще смеемся над розовыми соплями женского фентези. года.

«Творчество художественное бессознательно но под приемами его проявления лежит огромный пласт упорного научного и сознательного труда». Крамской писал ее в Малороссии летом 1871 года. Снова началась борьба со старшим братом, который тяготился обязанностью содержать Ваню. Коли ты умный человек, тем лучше коли чего не знаешь, не видишь – брось Пой, как птица небесная. По свойству натуры, язык иероглифа для меня доступнее всего. То, чему надлежало свершиться, свершится сейчас.

Человека и все же Крамского, для красота внешняя остается дьявольским наваждением и искушением, воспитанного на идеалах эпохи 18601870-х годов, он воспринимает чувственное в женщине как противоположное духовному, женственное представляется стихией, враждебной личности, разуму, совести. А надобно знать, что была тогда Италия в интеллектуальном отношении.

Он оставил начатую картину и поехал в Крым, чтобы там испытать это чувство. Так написать глаза и лоб, я только во сне вижу, что делаю, но всякий раз, просыпаясь, убеждаюсь, что нет во мне этого нерва и не мне, бедному, выпадает на долю удовольствие принадлежать к числу нового, живого и свободного искусства. Никогда никакого разъяснения, точно совершают Элевсинские таинства.

Предприятие разрасталось. В картине нет места ясным и радостным тонам, как нет места наивной светлой вере. «Вот уже пять лет неотступно Он стоял передо мной я должен был написать Его, чтобы отделаться», – писал Крамской Васильеву.

«Если она говорит мне что-нибудь относительно моих работ, я беспрекословно подчиняюсь. «Несомненно будущее за ними, только когда оно наступит я не знаю». А вот таким образом будем, не смущаясь, говорить прилично случаю. На всей картине лежит глубокая печать поэзии и тихой грусти. Сам не поправляет, а все только объясняет. В то время Марков был в большом горе.

Но и после этого второго прошения Совет остался глух и нем. В напечатанной в 1877 году статье «Судьбы русского искусства» он описывает, как велико было его разочарование. Прошение заключалось просьбой о праве свободного выбора сюжетов. Потом идеи искренни, пока они новы, но раз им прошло одно, два поколения, они теряют свою остроту и интерес и если в холсте кроме идей не окажется чисто живописных качеств, картина отправляется на чердак» «Искусство до такой степени заключается в форме, что только от этой формы зависит и идея».

Тогда же задумана Крамским картина «Радуйся, царю иудейский. » («Хохот», как он называл ее сначала или же «Христос во дворе Пилата»). Тринадцати лет кончил он курс, по собственным его. «Молодой мальчик Васильев наложил глубокую свою печать на 30-летнего Крамского», – писал он В. В. Стасову.

При всех неприятных свойствах своего характера он к тому же еще сильно пил. Брови густые и черные, глаза карие, слегка приспущены веки. Художник есть служитель истины истина нужна массе, обществу, к которому он принадлежит.

У девушки темные, слегка курчавые волосы, сзади аккуратно собранные в косу. Я просто скажу, что думаю и что я испытал, глядя на него. Дома было скучно. Летом многие уезжали на родину и привозили оттуда прелестные жанровые картинки.

Крамской не выдержал и на страницах «Нового времени» высказал свои взгляды на Академию и ее влияние на молодых художников. Сохранились эскизы, наглядно показывающие, как постепенно художник отходил от иллюстративного метода искал средства живописного воплощения поэзии лунной ночи: того «впечатления сказочного», о котором он писал Васильеву в августе 1871 года, когда, с опозданием прибыв в имение П. С. Строганова Хотень Харьковской губернии, где они сговорились встретиться, не застал уже Васильева, выехавшего в Ялту.

Даже на гения смахивает». Крамской же оставаясь верным себе пишет не просто салонную вещицу, «кокотку в коляске», а разворочивает перед зрителем драму молодой женщины, презираемой обществом. Выехал он в апреле, обеспечив семью и ликвидировав все дела в Петербурге. Так, осмотрев берлинские галереи, он пишет между прочим: «Странно, все, что писали немцы вообще, – все скверно как только Дюссельдорфской школы, так и хорошо».

Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь, страшная, так как непреодолимая, а определить нельзя потому, что Бог задал одни загадки» («Братья Карамазовы»). Молодые художники отказались писать на эту теshyму и вышли из Академии. Лучший Христос – Тициана в Дрездене, с динарием и все-таки это итальянский аристократ, необыкновенно тонкий политик и человек несколько сухой сердцем: этот умный, проницательный и несколько хитрый взгляд не мог принадлежать человеку любви всеобъемлющей. «Если картина эта не будет продана, я ее самым спокойным образом поворачиваю к стене и забываю о ней, я свое дело сделал». Не воротишь Я иногда думаю: может быть, я и не художник совсем, может быть, я и не остался бы в сфере искусства при других обстоятельствах» «Мне не дано обстоятельствами знание – лучшее, чем человек может обладать в жизни, – пишет он через тринадцать лет (в 1876) Ф. Ф. Петрушевскому. – Я всегда, с ранней юности с завистью взирал на людей науки, а теперь зависть хотя и улеглась с летами, но уважение и любовь к науке остались как сожаление о чем-то окончательно утраченном». Мнение это он впоследствии высказывал В. В. Стасову.

К началу XX века скандальность образа постепенно перекрылась романтически-загадочной аурой блоковской «Незнакомки». «Оставаться здесь – было бы преступлением», – пишет он Третьякову и возвращается домой, покинув свою только что отстроенную мастерскую, а с нею и мечту всецело отдаться картине. Членами ее состояли Боголюбов, Гун, Ге, Резанов, Чистяков, Иордан и Крамской. Какие смешные и глупые лица есть, особенно по сравнению с ним.

Большое влияние на товарищей имел Крамской и личным своим примером. «Не знаю также, отчего я угадал человека, но я угадал его, так как во всех критических случаях жизни (когда именно человек и сказывается) этим человеком все приносилось в жертву, если по моему мнению мое искусство этого требовало», – говорил о своей жене Крамской Третьякову, откровенно высказывая причины своих новых забот. «Голос его был слаб, глаза светились кротким любовным светом. Вперед. Просто мрак. Часто попадаются в его последних письмах намеки на близость развязки. Ни в дневниках, ни в письмах Крамского нет никаких упоминаний о личности прототипа «Неизвестной».

Чаще и чаще стали появляться среди их внеклассных работ картинки жанра. Сильное впечатление произвела на него и картина Рибейры «Положение во гроб», находившаяся в заброшенном монастыре Св. «В 1863 году, – говорит Крамской, – я состоял конкурентом и писал программу.

Остальное плохо, нахально, глупо или вычурно и крикливо». Соседями с правой стороны были братья Крупченко, большие любители музыки. Больше партий, больше своего прихода, больше братьев и сестер. И когда кончил, то дал ему дерзкое название.

И за этой беседой незаметно и виртуозно вылепливалась характерная голова доктора. Критики были единодушны в том, что Крамской изобразил дорогую содержанку, «исчадие больших городов», в ней находили отзвук «Дамы с камелиями» и упрекали художника за выбор в качестве модели одной из «женщин, презренных под их нарядами, купленными ценой женского целомудрия». Далеко не все из этих добротных портретов были одинаково интересны. Мимоходом мы обратим внимание читателя на последнее положение.

Друзья упрекали художника в чрезмерной эффектности и салонности. Высказывая свои воззрения на искусство, Крамской не думал открывать Америку напротив, он часто говорил, что повторяет азбучные истины, которые можно найти в прописях (что, между прочим, было слишком уж скромно), но прибавлял при этом, что не перестанет повторять их, пока не убедится, что они всеми усвоены. Иван Николаевич был младшим из трех братьев. Если бы Вы только знали, как хорошо.

Картина убила художника и умерла для потомства: Крамской ее не кончил. Чего ожидал для себя Крамской от Академии, видно из его статьи «Судьбы русского искусства», где он говорит, что вступал в Академию, как в некий храм, думая услышать «огненные речи профессоров». Посторонние дела и заботы отвлекали от нее его внимание. Я, конечно, должен был посыпать главу пеплом» «Знаете ли Вы, о знаете ли Вы (как говорят поэты), какое хорошее слово Вы написали: я Ваш.

Назвав картину «Неизвестная», художник окружил её ореолом таинственности. В последние годы жизни Крамскому пришлось убедиться, что Товарищество передвижных выставок, в котором он видел пока единственное орудие борьбы с Академией, близится к распадению.

«Положим так, – говорит он, – что мне будущее очень и очень льстит, так как в нем я предвижу конец всех моих стремлений но, Боже мой. Трудная штука – луна». Часто испытываю минуты высокого наслаждения. В Неаполе он посетил, между прочим, студию Антокольского, где видел в первый раз его новые вещи: «Христос перед Пилатом» и «Смерть Сократа».

Уже по истечении нескольких месяцев он пришел к грустному выводу, что ничего общего с «храмом» Академия не имеет, что огненных речей ему здесь не услышать. Мудрость, благородство, спокойствие светятся в голубых, по-детски чистых глазах. В том же 1877 году Крамской впервые выступил в печати, поместив в «Новом времени» три статьи под общим заглавием «Судьбы русского искусства». Э это не так, да и то не так. «Сколько я себя помню, – продолжает он, – эта премудрость мне не понравилась с первого же шага и я никогда не мог к ней приспособиться и с нею помириться.

Когда же были сняты леса и на плафоне оказалась «не живопись, а свинцовый карандаш», да к тому же исполнявший эту работу художник исчез, взявши вперед условленное вознаграждение, Марков пришел в отчаяние. «Девочка, – говорил он, – а так сильна, как будто уже мастер. Но в Академии, как «в некоем храме», Крамскому скоро пришлось разочароваться.

Вы видите, что это из прописей даже, но это ничего. Мартина близ Неаполя. (1837-1887) – выдающийся художник второй половины XIX века, занимает одно из ведущих мест в истории русской художественной кулыуры. На всей картине лежит глубокая печать поэзии и тихой грусти.

Среди учеников Крамского были такие деятели, как Ярошенко и Репин. Обеспеченный материально (он зарабатывал в качестве ретушера от ста до трехсот рублей в месяц), добившись наконец возможности совершенствоваться в своей «милой» живописи, Крамской начал новую жизнь в кругу товарищей по Академии. Крамской называет его «лучшим, вероятно, уголком Европы» здесь его словно бы вновь коснулись теплые, поэтичные, ласкающие малороссийские ночи, сохранившиеся в его памяти как отдаленные впечатления детства.

Это и понятно. У этого учителя-дилетанта Крамской научился читать Псалтырь и Часослов, отлично понимать титлы и словотитлы и первым годом изображенным им на печке, был 1844-й, причем особенно тщательно выводилась нравящаяся цифра «4».

Толи школьник пубертарного возраста писал, который еще не. О рисунке, о живописи, о композиции. Я подумал, что это кто-нибудь другой: Крамского я представлял себе иначе. Оно вносит в характеристику Крамского как общественного деятеля новую немаловажную черту. В свою очередь сам художник послужил прообразом хуshyдожника Михайлова в романе «Анна Каренина». На это прошение, подписанное Крамским и тринадцатью его товарищами, ответа не последовало.

Воспольshyзовавшись этим соседством, Крамской пишет портрет Толстоshyго. Что-то он мне скажет. Итак, в семье было четверо своих детей и двое чужих. Одурел: по три портрета в день. » К 1868 году относится выход Крамского из рисовальной школы Общества поощрения художников.

Но вот раздается страшная весть: Иванов умер.

Бруни остановился. Ах, как хорошо. Он должен был написать эту картину. Наконец ему дали место в саду Павловского училища. Съезд этот не состоялся. Прочитывались запоем новые трескучие статьи».

Незаурядным произведением оказалась его Неизвестная (1883), до сих пор манящая зрителей своей неразгаданностью (а историков искусства – загадочностью обстоятельств работы над нею). Весной 1872 года она была перевезена в Моshyскву, а затем в Киев. Тут мне даже ничего не нужно было придумывать, я только старался скопировать. Я провел с ним несколько дней и, признаюсь, был все время в возбужденном состоянии. Жилось весело, юноши совершенствовались в искусстве и развивались.

В общем основной сюжет Санта-Барбары, ты будешь моей не смотря на то что лесбиянка. Такой себе старичок-лесовичок. Из этого маленького школьника со сжимавшимися под влиянием внутреннего решения кулачками уже складывался человек, всю жизнь свою твердивший себе и другим: «Вперед без оглядки, – были люди, которым было еще труднее. » Здесь, в училище, начались для маленького Вани и первые уроки рисования, что сначала очень радовало мальчика. Брови густые и черные, глаза карие, слегка приспущены веки.

Взгляд царственный, таинственный и немного грустный. Начинаются томительные часы экзамена. Утро возрождения наступило, но солнце еще не встало. И теперь, читая «Майскую ночь», он снова погрузился в мир украинской народной сказки с ее ведьмами, колдунами, русалками, с волшебными лунными ночами. Из этого несколько наивно выраженного признания нельзя не видеть, что жизнь вне «милой живописи» теряла в глазах пылкого юноши свой главный смысл. «Неутешное горе» он пережил сам вот почему, может быть, вышла «не картина, а живая действительность». Обыкновенно статьи эти появлялись без подписи автора.

рассказам – с разными отличиями, похвальными листами и отметкой «пять» по всем предметам, первым учеником, как свидетельствовал выданный ему из училища аттестат. И именно в контексте таких размышлений можно понять идею сколь знаменитой, столь и загадочной «Неизвестной». Когда Крамской кончил курс уездного училища, отца его уже не было в живых. Получив несколько дней спустя повестку явиться 9 ноября 1863 года в конференц-зал Академии на конкурс, ученики провели часть ночи в совещаниях и в конце концов запаслись на всякий случай прошениями, гласящими, что «по домашним или там иным причинам я, такой-то, не могу продолжать курс в Академии и прошу Совет выдать мне диплом, соответствующий тем медалям, которыми я награжден». Так вот он какой Какие глаза. «Если бы было возможно фиксировать такого рода первичные впечатления, прежде чем человек обменялся с кем-нибудь своими мыслями, мы давно, на основании только этой статистики имели бы здоровую и безапелляционную критику». Живя в Ялте, вдали от друзей, от общества художников, Васильев сильно тяготился одиночеством.

Вы в первый раз здесь. Кабинет его был полон юношами и товарищами. «Я становлюсь все дороже по мере приближения к» – писал он в январе 1887 года Третьякову.

Но тут произошло событие, сразу решившее судьбу юноши. Тихо мы взошли, скромно поклонились и стали вправо, в углу. Ядро клуба должны были составить работающие художники – действительные члены. Он придумал для нее новое название, остановившись на евангельском изречении «Радуйся, царю иудейский. », вылепил для нее из глины от ста пятидесяти до двухсот маленьких фигур вершков по шесть, для лучшей их группировки, работал с утра до ночи в конце концов стал переделывать в ней ночь на утро, когда уже совсем светло, так как так лучше, «так необходимо». Хозяйство велось общее им занималась жена Крамского (он женился в 1862 году, за несколько месяцев до выхода из Академии). Утверждая, что «искусство не может быть никаким другим, как только национальным», Крамской не хотел этим сказать, что оно должно непременно ограничиваться сюжетами из народной, бытовой жизни.

Одетая по последней моде 1880-х гг. Кроме того, много денег уходило у него на благотворительность. На холсте – молодая женщина, проезжающая в открытом экипаже по заснеженному Петербургу. В то же лето он написал два прекрасных портрета графа Л. Н. Толстого, один – для самого графа, другой – для галереи П. М. Третьякова.

«Все, что оставил древний народ, – величественно и полно интереса. Те же портреты, те же заботы о средствах, та же развивающаяся болезнь. В мастерские Артели публика шла, как на выставку.

На заднем плане лес. Новое дело придало Крамскому новые силы. Кроме того, он начал здесь новую картину, «Осмотр старого барского дома», в связи с чем ездил по окрестностям, везде ища старую усадьбу, в которой не жили бы лет двадцать. Затем Перов и даже называют вашего покорнейшего слугу».

Жизнь Крамского у фотографа далеко нельзя было назвать счастливой. И вот я, однажды, когда особенно был этим занят, гуляя, работая, лежа и пр.

Мы даже не сумели пощадить больного человека. Причины, подготовившие это событие, следует искать в общих веяниях того горячего времени. Уже несколько лет тому назад он был приговорен к смерти и С. П. Боткин удивлялся крепости организма, так долго боровшегося с болезнью.

Свои прекрасные портреты он обыкновенно ценил слишком дешево и уступал с первого слова. Ге царит решительно. Теперь уж он отказался от своего первоначального плана поехать в Палестину.

Ему поручили знаменитую картину Леонардо да Винчи и несколько других. Крепок и осанист старик, ни перед кем он не хочет гнуть спину. На руках шелковые перчатки. Круг обязанностей его вскоре определился, но определился абсолютно неожиданным образом. Действительно, здесь с упоением написаны очень красивые аксессуары.

Случившееся 9 ноября 1863 года Крамской описывает так: «Наступило утро. Но об этом чуть позже. Это всего более огорчало Крамского. Наследие Крамского очень не равноценно. Если картина никому не будет нужна теперь, она не лишняя в школе русской живописи вообще.

В отчаянии Данилевский отправляется к товарищу по работе, Тулинову, предлагая ему ретушировать его работы за какую угодно цену. «От этих картинок, – говорит в своих воспоминаниях И. Е. Репин, – веяло такой свежестью, новизной и, главное, поразительной реальной правдой и поэзией настоящей русской жизни. Для меня это благополучие не осуществилось. Да, образование, образование. Третий категорично заявил, что «нигде в Европе этого нет и другого способа для экзаменов Европа не выработала». «За личной жизнью человека, как бы она ни была счастлива, начинается необозримое, безбрежное пространство жизни общечеловеческой в ее идее и там есть интересы, способные волновать сердце кроме семейных радостей и печалей печалями и радостями гораздо более глубокими».

Много лет назад Крамской записал в свой дневник: «О, какой удивительный человек был этот Гоголь. » Он любил Гоголя, много раз перечитывал все его произведения, особенно «Вечера на хуторе близ Диканьки». Жаль не могу цитаты (супер, мега книга заблокирована). Появились заказы, приобретен был собственный фотографический аппарат. Он требовал от нее жизненной правды. Лекции анатомии я прослушал и на них узнал кроме того, что мне знать было необходимо, кое-что из любопытства, как выражался покойный старик Буяльский, который читал анатомию, приспособляясь к невежеству слушателей точь-в-точь как дают грудным детям булку или кашицу: в жеваном виде» «О лекциях же теории изящного удержалось в памяти такое смутное представление, что я многого сказать не могу: правда, я и был-то на них два раза» На этих лекциях профессор рассказывал, как заперся однажды Брюллов, чтобы написать картину оплакивал своего преждевременно умершего сына громил современных художников за то, что они неучи, невежи и музыки не понимают «Пойти на третью лекцию, – говорит Крамской, – я уже не дерзал и потому решительно не просветился в теории искусства и даже не знаю того, насколько эти лекции касаются самой теории». Письма его из Ментона исполнены восторженных отзывов о тамошней природе.

Вагенера – довольно порядочная, а Рачинского – дрянь». Крамской был прав. Не знаю, как Вы, а я вот уже который год слышу всюду этот хохот. Основная мысль Крамского, мысль, так сильно занимавшая его в течение многих лет, – это трагедия жизни тех высоких натур, которые добровольно отказываются от всякого личного счастья и сознательно переходят «в стан погибающих за великое дело любви». Товарищество передвижных художественных выставок возникло в 70-е годы 19-го столетия.

Он никогда и никому не мог отказать в денежной поддержке. Ее смущало еврейское происхождение последнего (известна антипатия малороссов к евреям) и не убеждали даже уверения Тулинова и других знакомых, вмешавшихся в это дело, что он хотя и еврей, но крещеный.

Как. В течение трех лет (1873—1876) Крамской писал преимущественно этюды и портреты. Милая живопись.

и пр., вдруг увидал фигуру, сидящую в глубоком раздумье. Осенью 1863 года четырнадцати академистам была предshyложена «программа» на тему из скандинавских саг «Пир в Валгалле». То есть я Вам говорю – выставка блистательная. О выставке 1871 года он писал Васильеву: «Теперь поделюсь с вами новостью. Между тем домашние желали распорядиться его судьбой по-своему. Правда, нового и оригинального здесь немного.

нет никогда не выйду за тебя замуж. Я сделался портретистом по необходимости. Приходилось расставаться с родным городом и близкими людьми. Кроме этих огорчений у него были еще и другие. Бывало пристанем: ну, Тарас, голубчик, скажи, пожалуйста, что они там такое говорят.

До сих пор с этим полотном связано много тайн и загадок. И только такие картины будут составлять гордость племени и современников и потомков». За последние девятнадцать лет Академия не выпустила ни одного выдающегося художника.

Еще раньше в 1863 году, когда был опубликован роман Н. Г. Чернышевского «Что делать. », где описана некая идеальная артель, Крамской осуществил этот идеал на практике, возглавив «бунт четырнадцати». «Граф Толстой, – писал он Репину, – интересный человек, даже удивительный. Этак он всех не обойдет, пожалуй. Эти старания не обошлись для него без многих неприятностей. Здесь Шишкин делал массу этюдов изумляя товарищей своим знанием пейзажа, приводя в восторг Крамского, все более и более убеждавшегося в том, что «это верстовой столб в развитии русского пейзажа, что это человек-школа», но вместе с тем, – что ему недостает, так сказать, «нерва» (по выражению Крамского), обращающего пейзаж в песню, как у Васильева.

«Портреты его выходят препошлыми как выразился один остряк – это месяц в полнолунии». Это позволяло ему в последние годы существовать безбедно. Для этих вечеринок, рассказывает Тулинов, было установлено Крамским нечто вроде программы.

Особенно восхищала Ваню флейта. Еврей эксплуатировал своего молодого помощника.

Образование – великое дело. Такая суровая жизнь оказалась не по силам юноше, переживавшему к тому же период напряженного умственного развития. Здесь же однажды Антокольский излагал свой критический взгляд на современное искусство. На заднем плане лес.

Обсуждая совместно вопрос, каким образом заручиться возможностью (как говорил впоследствии Крамской) наедаться досыта не только в праздники, но и в будни, они решили поселиться всем вместе и с разрешения правительства устроить нечто вроде художественной ассоциации, мастерской и конторы или бюро для приема заказов. Этот решительный шаг угрожал бывшим ученикам политическим недоверием со стороны государства и материshyальной нуждой и вот таким образом требовал огромного мужества. Некоторые заказы стали поручаться лучшим ученикам Академии. Картина неотступно стояла перед ним и манила его он видел ее в своем воображении всю, до мелких подробностей, рвался к своему холсту и терзался и мучился, чувствуя себя связанным. Он взял на себя живопись в куполе храма Спасителя в Москве и, будучи уже слишком стар, чтобы целый день стоять на лесах с запрокинутой назад головой, поручил эту работу художнику Макарову.

Как высоко ценила молодежь Крамского, можно было увидеть на его похоронах. Ведь вообразите, говорил оратор, какое сбережение крови, здоровья и времени. «Вдруг сделалась полнейшая тишина И я увидел худощавого человека в черном сюртуке, входящего твердой походкой в класс. «Но странно, – говорит Крамской, – на последовавшем затем вечернем собрании все почувствовали, что надо готовиться ко всему, даже к выходу, так как после всех объявлений самый важный вопрос, что именно решено Советом относительно нас – остался еще более таинственным».

Появление в это время диссертации Н. Г. Чернышевского «Эстетическое отношение искусства к действительности» придало особую весомость вопросам искусshyства. Он должен был растирать краски, носить хозяину обед на противоположный конец города, в кладбищенскую церковь, где тот тогда работал, прислуживать мастерам, а осенью вытаскивать из реки иногда стоя по пояс в воде, большие бочки для зимних запасов и поднимать их вместе с товарищами на высокую гору.

Но на долю молодых художников выпадало много неприятностей со стороны. В картине Христос в пустыне (1872), над которой он напряжённо работал несколько лет, ему удалось убедительно высказаться об очень важной для русской интеллигенции проблеме нравственного выбора, которая встаёт перед каждым, понимающим свою ответственность за судьбы мира и эта довольно скромная по живописи картина достойно вошла в историю отечественного искусства. А. Как все это может нас двинуть вперед. Его ответные письма представляют прелестное сочетание забавного юмора и поражающих своей глубиною мыслей, в которых от времени до времени, все чаще по мере развития болезни, слышатся глубоко тоскливые ноты.

Но все-таки приветствую вас в Париже: это город самый живой из художественных центров». – Да как. Какое впечатление произвели на Крамского эта картина и сам художник, его трагическая судьба и преждевременная смерть, мы узнаем из той же статьи, озаглавленной «Судьбы русского искусства» и, кроме того из «Воспоминаний» Тулинова. Наконец дошла очередь и до нас.

Так оставить нельзя. В это время он написал, между прочим, два портрета (Д. Надобно делать, так делать. В другой раз он писал доктору Белоголовому в Ментон, что находит даже некоторый интерес следить за тем, как у него «там все это совершается». На заросшем тростником берегу, на стволе свалившегося, перекинутого через реку гиганта-тополя в мягких волнах лунного света расположился целый сонм утопленниц.

Крамской родился в городе Острогожске Воронежской гуshyбернии. Расширяя дальше мысль, охватывая человечество вообще, я, по собственному опыту, по моему маленькому оригиналу и только по нему одному, могу догадываться о той страшной драме, какая разыгрывалась во время исторических кризисов. Что это была за каторжная работа, видно из письма Крамского к Тулинову: «Представьте же себе, что площадь плафона – в две тысячи четыреста аршин – должна быть застлана картонами по частям на этих картонах от центра должны быть разбиты градусы и по этим градусам нужно было вычертить и рисовать, по эскизу Маркова, в ту величину, какая должна быть на месте, в храме. Это единственный день, о котором я вспоминаю с чистой и искренней радостью. Нация есть живой организм, подчиненный закону роста. Другая же половина (ее можно назвать вечною) – фигура самой Мадонны и Христа».

Это самая крупная городская новость, если верить газетам. Постановление Совета забыто и золотая медаль награждает лапти да сермяги». Одиннадцатилетний опыт сделал меня таким», – писал он в другой раз. «Нет у нас пейзажиста-поэта в настоящем смысле этого слова, – говорил он, – и если кто может и должен им быть, то это только Васильев». В течение нескольких дней он был на краю могилы, а когда начал поправляться, то встал с постели уже не тем человеком, каким был до болезни. и чего они требуют.

Что Крамской изобразил дорогую содержанку, Критики были единодушны в том, в ней находили отзвук «Дамы с камелиями» и упрекали художника за выбор в качестве модели из одной «женщин, презренных под их нарядами, купленными ценой женского целомудрия», «исчадие больших городов». Оттуда часто доносились звуки хорового пения, скрипки и флейты. По всей вероятности, это была галлюцинация я в действительности, надо думать, не видал его. Она была необходимым дополнением к первому холсту, как бы последним действием задуманной трагедии, прологом которой служил «Христос в пустыне». «Христос в пустыне» и «Христос во дворе Пилата» – не исторические личности, это лица собирательные Христос – это форма, лучшая, самая чистая, какую мог найти Крамской для своей идеи. Несколько старомодный стиль, Во второй половине XIX века аристократическая дама уже не могла диктовать моду остальным – купечество располагало средствами большими – так выработался особый, задумывается над вопросом, отличающий принадлежность к родовой аристократии» Крамской стремится вглядеться в лик Красоты, что она добро или зло, от Бога или от дьявола.

Подходит инспектор и спрашивает: Кто из вас жанристы и кто историки. Следует соединить здесь весь русский интеллект.

«Верно, но глупо, – думал Крамской и товарищ ему вдруг не понравился. – Можно ли было говорить о коленках, костях и мускулах, когда это не картина, – а слово. Надо заметить к тому же, что Крамской отличался крайней непрактичностью в денежных делах. И помню, я даже что-то такое написал по поводу смерти Иванова.

Приехав однажды на дачу к С. П. Боткину и оставшись ночевать, он по привычке читать на сон грядущий взял со стола первую попавшуюся под руку медицинскую книгу и прочел под словами «грудная жаба» точное описание давно знакомых ощущений. Он начал в этом году свою знаменитую картину «Христос в пустыне».

Тулинов обещал поделиться с мальчиком своими хорошими красками и тем заманил его к себе. «Неизвестную» Крамского нельзя отнести салонным к портретам – слишком многоплановое и сложное это произведение. Надо, чтоб это лежало натуральным пластом в самой натуре». В своих воспоминаниях Тулинов подробно описывает свое знакомство с маленьким, худеньким, серьезным и в высшей степени застенчивым мальчиком, который сначала ни за что не соглашался показать свои работы, но потом, разговорившись, пожаловался ему, что кроме туши и французского карандаша у него ничего нет, а вот у отца его товарища, Турбина, есть маленькие кусочки акварельных красок.

Некоторые артельщики затевали даже большие исторические картины. С волнением, не лишенным горечи, думал он о том, как примут люди эту песню его души, что скажут, поймут ли ее: «Да, дорогой мой, кончил или почти кончил Христа и потащат его на всенародный суд и все слюнявые мартышки будут тыкать пальцами в него и критику свою разводить». В его письмах встречается много отзывов о выставке Салона этого года.

«Мальчишка и щенок» знал, почему зеленый раб с цепью был выдвинут чуть не на первый план тем не менее он всей душой жаждал услышать мнение авторитета. Понятно, что все симпатии профессоров были на стороне последних. Но Ваню не так легко было убедить. Эту даму совсем жалко было, как настоящего живого человека. Искусство должно быть национально.

Иванов привез свою картину «Явление Христа народу». Но, несмотря на возраставшее благополучие, никакая роскошь не допускалась. Семья, действительно, верила в него и шла за ним с завязанными глазами.

Далее он говорит, что слово «живопись» есть для него «электрическая искра», что «при его произнесении он весь превращается в какое-то внутреннее трясение». А тут он схвачен. Попов был женат, обещал развестись, но в результате уехал и оставил ее одну.

Крамской заинтересовался рисунком Репина и пригласил его к себе. » Начатое было гениально во что бы то ни стало надо было закончить.

В ней должны были принять участие лучшие силы тогдашнего искусства: Шишкин, Брюллов, Ярошенко, Мясоедов, Савицкий, Васнецов и Крамской. Ведь это женщина. » В 1887 году Крамской наконец расплатился с долгами, в которые вовлекла его постройка дачи и вздохнул свободнее. На всех его картина произвела ошеломляющее впечатление. Исполняя так серьезно заказы, Крамской давал, кроме того, уроки, рисовал портреты, много занимался своими учениками и ученицами, много читал интересовался всяким выдающимся фактом общественной жизни. Картина представляет берег реки в лунную ночь.

Зараженные духом смелости и инициативы, верой в новые идеалы и возможностью осуществить их собственными силами, они мечтали о создании на развалинах псевдоклассики своей собственной, новой, молодой русской школы живописи и в противоположность царившему в Академии искусству Запада назвали ее «национальной». Примирившись с невозможностью побывать в Палестине, он принялся наконец за свою картину. «После его выхода, – говорит Репин, – Артель как-то скоро потеряла свое значение, незаметно растаяла». Но мать долго не соглашалась на просьбу сына отпустить его на службу к фотографу. Крамской делал расчеты, советовался с архитекторами, но в итоге проект не был осуществлен. Мне показалось, что это всего лучше подходит к тому, что мне хотелось рассказать.

В «Христе в пустыне» происходит перелом, заканчивающийся решением душу свою положить за ближних своих. Его не слушали для семьи Крамского имя Брюллова было не более как пустым звуком. Видно, сказать бы пришлось нечто не особенно лестное. Он изображен спиной к розовеющему горизонту, он может только угадывать восход. Тогда была выбрана депутация к отдельным профессорам, в состав которой вошел и Крамской.

Вы не видите ни тела умершего ребенка, ни бурных излияний материнского горя, ни сочувствующих лиц близких, окружающих ее нежными попечениями. «Подумайте, дело терпит, хотя я уж изнемог. Поражением закончилась работа над оригинально задуманной большой картиной Хохот (Радуйся, царю иудейский. ) (1877 – 1882) изображающей издевательство толпы над Иисусом Христом. Что касается положительных качеств французского современного искусства, Крамской отдавал полную справедливость, как и прежде, доведенной до совершенства, до «нематериальности» технике и, кроме того, с сочувствием приветствовал нарождавшуюся тогда школу импрессионистов имевшую еще очень мало адептов. «Художник есть служитель истины путем красоты», – говорит Крамской, строго различая красоту в искусстве и красоту в действительности.

На первых же порах встретил он вместо общения, о котором мечтал и лекций, как ему грезилось, «об искусстве», одни голые и сухие замечания, что вот это длинно или коротко, а вот это надо постараться посмотреть на антиках, Германике, Лаокооне «Видеть, как и что работает замечательный теоретик или творит великий композитор, мне (да и никому почти) не удавалось никогда. От других предводителей Товарищества его выгодно отличала самостоятельность мировоззрения, редкая широта взглядов, чуткость ко всему новому в художественном процессе и нетерпимость ко всякому догматизму. Обрадованный Данилевский начал переговоры со старшими братьями Вани. «Вы говорите, что являются уже образчики, где талант соединяется с головой.

Наконец, попав в Петербург, он осуществляет свою мечту – поступает в Академию художеств. Чем, каким способом я могу быть понят. Нужно самому пережить эти минуты, чтобы понять муку неотвязчивых вопросов: почему это лучше того, зачем такому-то дали медаль, когда у него натурщик не похож не только лицом (эта роскошь никогда в Академии не уважалась и не требовалась), а хотя бы корпусом. В этой должности Крамской работал так успешно, его ретушерская кисточка создавала такие chef-doeuvre'ы, что скоро благодаря ему Александровский сделался «фотографом Его Императорского Величества», получил «Орла» и вся знать стала сниматься у него изменив гремевшей в то время фотографии Левицкого. Я, вероятно, принадлежу к последним. На нас она смотрит как бы свысока.

И вот всё высыпало на крыльцо, на двор и всё, что есть, покатывается со смеху. Она может показаться модно одетой аристократкой, но это не так. Теперь Крамскому приходилось гнаться за человеком, ясно сознавая, что при этом «талант – уйдет наверное».

Вообще же французских художников он по-прежнему упрекал в погоне за рублем, в прислуживании буржуазным вкусам публики, холопском подчинении моде, безыдейности, отсутствии чувства или, как он выражался, «нерва», в отсутствии оригинальности и простоты. Наиболее выдаются Мункачи и Месонье. Уполномоченный заговорил: Крамской поднял знамя за свободное национальное искусство: «Вперед, без оглядки, – были люди, которым было еще труднее. » Честно и твердо в течение всей жизни отстаивал он свою позицию и всегда с гордостью вспоминал день 9 ноября 1863 года, называя его единственным хорошим днем своей жизни.

«Я о Париже невысокого мнения. Но если бы я мог в то время, когда его наблюдал, написать его Христос ли это. И так на целые полчаса завладевает он общим вниманием. Из работ его этого года особенно выделяется картина «Неизвестная», сильно заинтересовавшая публику, желавшую во что бы то ни стало узнать, кто такая эта «Неизвестная». Твердо, спокойно и терпеливо ожидает он неизбежной развязки: он знал, на что пошел.

Картина И. Крамского «Неизвестная» – одно из самых известных произведений русской живописи второй половины 19 века. В принципе считая жанровые картины низшим родом живописи, не стоящим поощрения, профессора на практике не могли не награждать такие произведения своих учеников, как «Приезд станового на следствие» Перова, «Продавец халатов» Якоби или «Первое число» за эти картины выдавались большие и малые серебряные медали. Перова (1881), Таким проявил он себя в портретах И. И. Шишкина (1880), С. С. Боткина (1882), А. С. Суворина (1881), С. И, Крамской, дочери художника (1882), В. С. Соловьёва (1885). Мир его праху и да будет память его светла, как он того заслуживает.

Оба они прошли тяжелую школу жизни. Но «в сущности, – говорит Крамской, – у них (то есть у профессоров) ничего не было, кроме привычек и вкусов, в которых они выросли.

О Крамском он много слышал от товарищей и с волнением ждал его прихода в класс. Но не суждено было ему кончить ее. «Сознание близости кончины, – говорит Репин, – еще более усилило в нем всегда свойственную ему любовь к людям».

Во всех торжественных случаях человек не находит приличным говорить прозой. Исполняя обязанности мальчишки, он писал стихи, много читал и настолько был поглощен различными модными в то время научными вопросами, что собирал вокруг себя аудиторию из подмастерьев и учеников и разъяснял им такие вещи, как «животный магнетизм, месмеризм и прочую чертовщину», как сам писал потом. Но 60 текста. Тут-то и пришлось работать Крамскому, который боялся, чтобы заказанные работы не пострадали от спешности. Сам Крамской не заблуждался относительно своего печального положения.

В конце 1879 года он опасно заболел. Перспектива в то время не читалась (кажется, за отсутствием лектора после смерти Воробьева).

С любовью вспоминает Крамской серенькую обстановку, в которой протекло его детство. Биография И. Н. Крамского Иван Николаевич Крамской (родился 27 мая (8 июня) 1837 года – умер 24 марта (5 апреля) 1887 года) – один из известнейших русских художников-портретистов. В 1868 году на академической выставке были представлены выполненные им портреты Н. И. Второва и г-жи Шперер в 1869 году – портреты К. К. Ланца, художников И. И. Шишкина, А. И. Морозова (карандашом), М. Б. Тулинова, княгини Е. А. Васильчиковой, графа Д. А. Толстого в 1870 году – разные работы карандашом и акварелью и акварельные портреты в натуральную величину великих князей Сергея и Павла и дочери графа Бобринского. Это одно слово вливает в мое измученное сердце бодрость и надежду.

Теперь они, т. е. Томление по красоте есть вопль всего мироздания». Его вера обретается в мучительном борении духа, в противостоянии миру и самому себе.

Художники-члены должны были поддерживать учеников материально и морально, предоставлять им средства для поддержки их художественного развития, направлять его в соответствии с личными способностями того или иного учащегося и посылать их на заграничные выставки и в путешествия на определенные сроки (долгое пребывание за границей признавалось вредным) также они должны были предоставлять молодым художникам помещения и необходимые материалы для работы над картинами и так далее. Его дума была так серьезна и глубока, что я заставал его постоянно в одном положении. Ночь перед рассветом, двор, то есть внутренность двора, потухающие костры.

О нем он писал теперь восторженные письма В. В. Стасову. Мысли и чувства, вызвавшие «Христа в пустыне», этот психологический трактат красками на холсте, наиболее определенно выражены Крамским в ответном письме его к В. М. Гаршину. И только. Впоследствии, вспоминая эту пору своей жизни и время экзаменов, он говорит в письме к жене: «Помню живо то страшное время, когда выходишь на экзамен – кровь в виски стучит, руки дрожат, язык не слушается и то, что хорошо знаешь, – точно не знаешь, а тут очки, строгие лица учителей Помню, как, бывало, у меня кулачонки сжимались от самолюбия и я твердо решался выдержать и не осрамиться». Он страстно привязался к Крамскому, который в свою очередь горячо полюбил его как симпатичного мальчика и как гениального художника и всегда проявлял к нему отеческую заботливость. Таким он проявил себя в портретах И. И. Шишкина (1880), Перова (1881), А. С. Суворина (1881), С. С. Боткина (1882), С. И, Крамской, дочери художника (1882), В. С. Соловьёва (1885).

Кодекс неписаных правил строгое исключал следование моде в высших кругах общества, она не принадлежит к высшему свету. Мы все знаем, чем обыкновенно кончается подобное колебание. Почему.

Живописные позы их унылы, бледные лица полны безысходной тоски. Но и эта мера оказалась не успешнее предыдущих. Далее идут различные замечания по поводу мелких подробностей вроде даже «самого кончика носа» или кресла, которое к Куинджи не идет и которое надобно непременно заменить: бревном или камнем или скамейкой, чем-нибудь только кресло здесь не у места, «убедившись в том, – продолжает Крамской, – что Вы сделали чудо, я взобрался на стул, чтобы посмотреть кухню и признаюсь, руки у меня опустились.

Незабываем образ крестьянина с уздечкой. Один из профессоров дал ответ приблизительно следующий: «Не согласен и не соглашусь если бы это случилось прежде, то вас бы всех в солдаты прощайте. » Другой ответил: «Вы говорите глупости и ничего не понимаете я и рассуждать с вами не хочу». «Майская ночь» – первая из целого ряда предполагавшихся картин, которыми Крамской думал иллюстрировать «Вечера на хуторе» Гоголя.

Кроме того, в 1868 году Крамской получил заказ на изготовление для Московского Румянцевского музея копий с нескольких десятков портретов великих людей, над которыми работал около трех лет, распределяя свое время таким образом, чтобы по вечерам работать портреты, а дни посвящать «своим бедным сиротам-картинам». Когда я прочел Ваше письмо некоторым членам, то по толпе пробежал одобрительный шепот (. ). И это мужик в 23 года (ГГ). Вот она, настоящая-то, то есть такая, какая она может быть, если мы захочем». В 1884 году начата и в 1885 году писалась неоконченная картина «Иродиада перед головой Иоанна Крестителя», где фигура Иродиады только еще намечена, но мертвая голова Иоанна великолепна: лицо его сохраняет выражение твердости и величия даже после смерти.

В своих взглядах на проблемы пола Крамской оказывается близок герою «Крейцеровой сонаты» Л. Н. Толстого. Что же это такое. Общий тон гармонирует с характером таланта художника, который сам причислял себя к разряду «тихоструйных». К этой выставке Крамской хотел кончить работу над картиной «Русалки».

В бумагах Крамского найдены еще две ненапечатанные статьи с тем же заглавием «Судьбы русского искусства», написанные позже одна из них писалась в 1880 году другая, написанная в 1882 году, была представлена одному высшему должностному лицу в виде записки. В своих отзывах о работах других художников Крамской был всегда вполне беспристрастен, чужд мелочного самолюбия всегда он готов был выдвинуть вперед другого, признать его преимущество в ущерб самому себе, коль скоро видел в нем превосходство таланта никогда товарищ не казался ему соперником. Вот что говорил о ней сам Крамской: «Я в данном случае хотел только служить искусству.

Дрезденская галерея произвела на Крамского сильное впечатление в особенности поразила его «Сикстинская мадонна». Поддерживали его только постоянные подкожные впрыскивания морфия. Однако их осуществление сплошь и рядом наталкивалось ограниченность на его возможностей как художника, Замыслы его картин были значительны и оригинальны, но не всегда успешно, которую он сам хорошо сознавал и пытался преодолеть настойчивым трудом. «Это уже чересчур, это уже черт знает что такое», – пишет он и у него является чувство тоски и страха за будущую судьбу человечества при виде этой массы кавалькад и экипажей, этой непрерывно движущейся толпы, «разряженной до последних пределов, красивой тоже до последних пределов и нахальной тоже до последних пределов».

Он мечтал, написав картину «Радуйся, царю иудейский. », перейти к сюжетам из современной жизни. До сих пор он никак не мог решиться высказаться печатно в защиту своих взглядов. Однажды Репин сообщил ему о своем намерении поступить в университет и спросил его совета.

«Я не помню сердечнее и трогательнее похорон. Картины Крамского «Майская ночь» и «Христос в пустыне». – Переписка с В. М. Гаршиным по поводу «Христа». – Крамской участвует в комиссии по пересмотру устава Академии художеств. – Знакомство с графом Л. Н. Толстым и его портрет. – План картины «Радуйся, царю иудейский. » («Христос во дворе Пилата») и ее тесная связь с картиной «Христос в пустыне», как изображения двух критических моментов в жизни человеческой души. – Вторая поездка за границу. – На раскопках Помпеи. – Париж. – Несостоявшаяся поездка в Палестину. – Семейные несчастия. – Возвращение в Россию Выше было сказано, что лучшие картины Крамского были написаны в период от начала семидесятых годов. Если для Федора Достоевского лик красоты двоится, порождая то идеал Мадонны, то идеал содомский, то для Константина Леонтьева красота «лишь оболочка, наиболее внешний из различных продольных слоев бытия». Одна половина – того времени, когда жил Рафаэль (триста лет почти назад), – это фигуры вокруг Мадонны: папы Сикста, святой Екатерины и двух ангелов внизу. Единственный хороший день в моей жизни, честно и хорошо прожитый. По четвергам, рассказывает далее Репин, в Артели устраивались вечера, на которые допускались по рекомендации членов-артельщиков и гости. «Новость и очень крупная, дорогой Илья Ефимович, – пишет он в 1874 году Репину, – Академия отказывается от выставок и уступает их устройство вновь образовавшемуся обществу (при Академии) – Обществу выставок» «Несомненно одно, что все это есть следствие несомненных заслуг Товарищества: передача выставки Академией в заведование самих художников.

Почти в то же время были созданы портреты И. И. Шишкина и Н. А. Неshyкрасова. Любопытны те выводы, к которым пришел Крамской после этого знакомства. Кроме того, обнаружилось, что дач нигде в залог не принимают, чего не знал Крамской. Это был прекрасный ковер из живых цветов на затхлом петербургском болоте». Солнце ярко заливало всю эту трогательную сцену на Смоленском кладбище».

Вечера эти проходили чрезвычайно оживленно и весело. Конечно, только науки двигают людей. В первое время, когда я ее увидал, я решительно не мог составить себе о ней никакого отчетливого понятия.

---

Объект продан