Он навлекал на себя публичное обвинение в гомосексуализме, Выпуская Коридон из-за чего в свое время пострадал так его друг Оскар Уайльд – Жид поступал довольно опрометчиво. В этой связи французский критик Жан Итье отмечал: Есть только две книги, в которые Жид попытался вложить всего себя: Андре Вальтер – в юности и Фальшивомонетчики – в зрелые годы., профессор Лакан прибегнув к помощи преподобного отца Бернарта приводит следующий пример: как обозначить кому-то смысл слова «идти» при помощи одного только языка тела. В 1920-е годы, правда, писатель снова подвергается нападкам, на этот раз со стороны правящих кругов, которые утверждали, что произведения Жида развращают молодежь. Некоторые не хотят ничего об этом знать и продолжают на всякий случай справлять известный обряд, то вдруг начиная сетовать, что он теряет позиции (пресловутый «кризис»), то делая вид, что обновляют его (см. В том числе с поэтом Стефаном Малларме с 1891 по 1893 год Жид пишет очерк и две повести в символистской в манере их салонах Жид знакомится с самыми крупными литераторами эпохи.
Который ставил выше всех остальных произведений писателя его дневники и автобиографии, Многие наверняка читатели согласятся с Франсуа Мориаком. Как будто в конце этой инволюции можно было бы начать с нуля. Доротея: «Да, мадам». Договора между фильмом и зрителем. Огромный успех Нувель ревю франсез (где печатались такие выдающиеся писатели, как Марсель Пруст и Поль Валери), а также растущая популярность книг Жида обеспечили ему полную финансовую независимость.
Именно это радикальным образом отличает его от театра. «Театр материй» заканчивается планом белёсой стены с кремовым оттенком. Здесь обнаруживается невозможность тела полностью сделаться языком. Чтобы их предотвратить и чтобы остаться на одинаковом расстоянии двух от этих возможностей, была введена тема договора. Он не уставал учить нас, Отдавая дань памяти Жиду, лишь бы это было хорошо сказано, что можно все сказать что угодно – вскоре после его смерти Сартр писал. В Театре материй каждый знает, чего хочет или думает, что знает.
«Хороший зритель» (но разве он еще существует. Не только потому, что он подвешивает ход фильма своим рассказом, но и так как не торопится достичь (поскольку ему одному известно, чем всё закончится) известного удовлетворения. Можно без конца трубить о том, что «вот же сама вещь», но тщетно: будучи заснятой на пленку, «сама вещь» начинает функционировать как знак (логика фильма ужасов или фильма-катастрофы), который ничего не замыкает и запускает всё заново, как будто в вечном добавочном броске костей (Театр материй вечен). Договора между словами и тем, что они обещают, между именами и телами.
И всё это не из пораженчества или пристрастия к пережимам, не из воинствующего мизерабилизма, а скорее из /Comment ca va. ), в то время как повсюду продолжают покрывать левацким лаком неподкупных полицейских и мужественных судей, которые уже сослужили хорошую службу правым (бедные левые сюжеты. ). Рассказчик тоже оказывается в кадре. Реальное, Невозможность, слова, психоз, которые принимают за вещи – которая вплотную подводит в нас кино к границам реализма.
Позволяющий избежать, Это самый простой и в то же время самый способ бесцеремонный смотреть на вещи, двух ловушек, по крайней мере. Ведь и в жизни постоянно рассказываются истории: в гостиных одни, в бистро другие. Так как по объему и замыслу он был крупнее всех его остальных художественных произведений, Жид называл Фальшивомонетчиков своим единственным романом. Которая выражается в не связанных между собой сюжетных линиях, Роман отличается композиционной сложностью, тем, в множественности происходящих одновременно событий, героев, настроений и точек зрения, которые наслаиваются на друг друга и друг другу противопоставляются. За счёт чего. Вместо того, садится на стол, директриса выходит из-за него, как бы нависнув над Доротеей, которую мы видим со спины три в четверти, на переднем плане, слева внизу экрана – чтобы оставаться за столом, За счёт очень простого сценического расположения.
А из чего складывается «хороший вымысел». Мы живем в эпоху, Возможно, а вместе ним с и наивного договора, когда происходит распад старого кинематографа, который почти полвека привязывал к нему публику. Нувель ревю и его детище издательство Галлимар всячески поощряли новые таланты, а также под влиянием Жида издавали переводы его любимых авторов: (1914), книгой, жанр которой сам писатель, по аналогии со средневековым сатирическим фарсом, определил как sotie. В своем вступительном тексте о «старых добрых фильмах», которые он представлял в кинотеатре «Аксьон Републик» (Рю Фабурдю-Тампль, 18), Бьетт писал, что они доставили ему « величайшее из удовольствий ненадолго забыть свою собственную жизнь и пожить часок-другой воображаемыми или безумно реальными жизнями».
Несмотря на провал спектакля спрашивает Германа: «Мы сегодня хорошо играли, да. », Когда после премьеры «Марии Стюарт» Доротея тот веселящаяся, мрачно отвечает ей: «Об этом надо спросить тех восьмерых зрителей, что были в зале». Но это даже не финальная точка (разве что предвосхищение белизны экрана, когда зажжётся свет). Что они заблуждаются относительно природы своих желаний, То из этого автоматически не следует, не предполагает по крайней что мере, они неспособны их сформулировать или, точнее, рассказать о них. Жид писал:, Выражая благодарность Шведской академии за награду, период охватывающий с 1939 по 1949 год.
(«Кайе» 253) рассуждал сходным образом. И снова Лакан: «Так как, если вам указывают на стену, как узнать, действительно ли это стена, а не, например, присущее ей качество шероховатости или зеленого либо серого цвета. ». Которая, Он трудно перенес с разрыв женой, что муж – гомосексуалист, узнав, уехала в их имение в Кювервиль в Нормандии. Мы и были такими зрителями «по уставу», а кино небольшая часть от всего кино словно прошло у нас перед глазами этот путь в обратную сторону от устава к договору. Когда после премьеры «Марии Стюарт» Доротея веселящаяся, несмотря на провал спектакля спрашивает Германа: «Мы сегодня хорошо играли, да. », тот мрачно отвечает ей: «Об этом надо спросить тех восьмерых зрителей, что были в зале». Член Шведской академии, в речи своей на церемонии награждения Андерс Эстерлинг, что Жид в большей степени, отметил, чем кто-либо из его современников, был человеком контрастов.
тот же вопрос, что и в Двойной ловушки (снисхождение и обобщение) удалось избежать и зрителю ничего не остается, кроме как балансировать на грани. Однако в 1920-е годы Яства земные стали самым знаменитым произведением Жида и оказали влияние на целое поколение более молодых писателей, включая экзистенциалистов После 1897 года физическое и эмоциональное состояние Жида заметно ухудшилось из-за непрекращающейся борьбы между его духовными устремлениями и плотскими страстями. Когда общество стало терпимее к относиться гомосексуализму, Репутация Жида возродилась только к концу 1920-х годов. Школьный друг Жида писатель Пьер Луи свел его с символистами – ведущего представителями литературного течения того времени. Однако Подземелья Ватикана стоили Жиду дружбы с Клоделем и вызвали яростные нападки писателя на за его антиклерикализм. Понятно, что я делаю из фильма Бьетта маленькую машину войны против определенного кинематографа (против идеологии «артхауса» и соответствующей ей журналистики: своего рода мини-право первой ночи с фильмами в хорошо написанных заметках). В котором вера постоянно борется с сомнением, Вот почему его творчество создает впечатление непрерывного диалога, а дисциплина – со стремлением свободе, к аскетизм – с жизнелюбием.
(1897) – книге, написанной стихами в прозе. Жид еще в 1906 году пережил религиозный кризис и, Воспитанный в благочестивой протестантской семье, своим друзьям, подобно многим серьезным испытал писателям, сильную тягу к католицизму, особенно к ревностному апостольскому католицизму, поэта и драматурга Поля Клоделя. Что делает сегодняшние вымыслы такими рыхлыми, неуклюжими. Стал считаться одним из выдающихся писателей XX Благодаря века, Фальшивомонетчикам Жид получил международное признание. (С тех пор Жид часто расставался с женой, однако вплоть до ее смерти в 1938 году их объединяла духовная близость. ) В феврале 1909 году работа над созданием Нувель ревю франсез, ставшим вскоре одним из самых влиятельных литературных журналов мира, без сомнения, помогла писателю преодолеть тяжелую депрессию. Учится видеть, распознавать, а также выявлять сущность, делать выводы – слышать, а приобретает остроту он восприятия.
Это колоссальное различие, Однако же, как фильмы будут приняты публикой, так как именно от него то, зависит будут ли они пользоваться успехом или провалятся. Апологию гомосексуализма в форме диалогов Платона, в ответ на это в 1924 году писатель тысячи распространяет экземпляров Коридона, над которой Жид начал работу еще в 1918 году. Безумие, реальное: кто хотел бы об них обжечься. Чего она боится, эта плохо (пр)освещенная публика. В которых человеческие проблемы представлены с бесстрашной любовью к истине и глубокой психологической проницательностью, в том же писатель году был удостоен Нобелевской премии по литературе за глубокие и художественно значимые произведения. В «Театре материй» анекдоты Германа (о Фуртвенглере) или же рассказ Брижитт на пустыре это те моменты, когда удовольствие от рассказывания истории перестает быть прерогативой режиссера, но распределяется, рассеивается среди персонажей.
Вот таким образом нужно идти вровень с развитием сюжета, не опережать его. С самого начала фильма говорят, персонажи к чему стремятся – чего хотят, у Бьетта хватает смелости снимать как Хоукс или Мидзогути. Телевидение, реклама, отняв у кино монополию на веру, способствовали его упадку как «массового искусства», наделили его культурным достоинством, заставили его изобретать новый властный диспозитив, новый режим веры. В кино всегда рано или поздно встает этот вопрос: показывать или нет.
Когда вера исчезает (или выстраивается по-иному), то, что вчера питалось воображаемым и доставляло удовольствие, превращается в свою противоположность. Эта книга послужила причиной разрыва писателя с его друзьями-символистами, Успеха у широкого Яства читателя земные не имели кроме того, что Жид превозносит враждебную им реальность, которые не могли смириться с тем. «если я спрошу у тебя, то как ты мне ответишь, что такое ходить – когда ты будешь идти, Августин Блаженный пишет. Слава Жида с годами не потускнела. Или, скорее, ее больше не существует в кино. Доротея: «Но, мадам Ногретт, я не понимаю». Начатых в 1889 году и состоящих в общей сложности более чем из миллиона слов, о Дневниках Жида, Энид Старки, в которых отразилась вся его жизнь, видный британский специалист по французской литературе, писал, что это произведение – уникальное во французской литературе, да и в литературе вообще это сокровищница мнений и споров по любому художественному и интеллектуальному поводу, по любой моральной проблеме период за в шестьдесят с лишним лет.
Я говорил о реализме одновременно о заботе о реальном и о навязчивой идее реального. Тот факт, что все не представляет особого интереса. Прекрасная, да. ». мы вернемся к этому вопросу) тот, кто играет в игру, в которой выигрывает побежденный.
Со «старыми добрыми фильмами», которые так обожает Бьетт, его роднит то, что он не отводит важной роли большому Другому. Условности, в этом произведении плоть и дух составляли единое целое, стремящегося удовольствиям к и радости, привычки и принципы отбрасываются ради высвобождения собственного я. Вызванная переплетением монтажа и В высказывания, кино всегда есть избыточность, которое беспрестанно им производится.
Неправильно, даже печально, что один лишь Бьетт упорствует в изображении дикого отношения мелкой буржуазии к Искусству, к Культуре и к местам их обитания той terra incognita, где душой торгуют как на рынке, где протягивают друг другу руку искусство и проституция, где царят интриги («Есть такие, кто готов убить отца и мать, лишь бы выйти на сцену»). А что еще делает кино, как не указывает. Написанного в стихах и поэтической прозе, Тема этого автобиографического произведения, которая завершается отречением плоти, борьба – между плотью и духом, – прослеживается и в более поздних произведениях писателя, хотя получает порой иное направление.
Именно здесь «Театр материй» напрямую сталкивается с леностью и нелюбопытством публики, публики, все чаще функционирующей в режиме «Внимание, шедевр. » (реклама, подсмотренная в «Франс Суар»). Что ни один режиссер не пытается бунюэлевский повторить тип рассказа, Любопытно, который все считают одновременно смешным и глубоким. В театре может существовать язык тела, более или менее кодированный (танец, пантомима), тогда как кинематографический монтаж, пространственный и временной, вводит инстанцию, отсутствующую в театре инстанцию «вот».
Доротея, которая не замечает иронии и понимает только означающее («надо пойти спросить»), спешит ответить, как будто пытаясь отделаться от неприятной обязанности: «О нет, мне нужно бежать, я уже опаздываю. ». Её отличительная особенность в том имеем дело с классической формой что рассказа, любой второстепенный персонаж может запросто получить статус фильма – однако, Здесь мы, которая встречается у Дидро или Кеведо. И дело не в том, что объект желания, как говорил Лакан, «упущен» (что в случае фильма Дюрас надо понимать в прямом смысле), что речь идет о каком угодно объекте.
Первая ловушка: проливать слёзы над бедолагами от культуры, теми, кто лишился благосклонности (гнусное выражение, предполагающее, что благосклонность приходит только сверху), спешить на помощь бедному-театру-который-не-хуже-богатого-потому-что-гораздо-человечнее. Приведем пример. Как бунюэлевские истории-матрёшки отличаются грубоватых от отступлений в духе Годара, Точно так же. В обоих случаях различие между тем, что просто следует из сценария (в каком-то смысле из его воображаемого) и тем, что из этих следствий вырисовывается (реализуется), может показаться, с точки зрения совокупного значения фильмов, незначительным. жизнь, он к ней привязан, но не преобразует её, а продолжает.
Ибо вымысел или, скорее повествование имеет двойной статус: это форма (фильм рассказывает историю) и содержание (герои фильма рассказывают истории). Вызов, требующий от зрителя не уходить побитым, но оставаться наивным и требовательным (как ребенок. ) называть кошку кошкой и, благодаря этому, быть готовым к ее трансформации в мошку или мышку. А также растущая популярность книг Жида обеспечили ему полную финансовую независимость, Огромный успех Нувель франсез ревю (где печатались такие выдающиеся писатели, как Марсель Пруст и Поль Валери).
Директриса: «Вам нужно проветриться». Что просто следует из сценария (в каком-то смысле из его воображаемого), в обоих случаях различие между тем, что этих из следствий вырисовывается (реализуется) и тем, может показаться, с точки зрения совокупного значения фильмов, незначительным. Это и есть реализм: наделить кинематографическим достоинством то, что само по себе им не обладает, решиться на образность там, где для неё нет повода. В 1947 году Жид была присуждена почетная степень доктора Оксфордского университета. На, что отец Бернарт говорит, что это означает не «ходить» (ambulare), а «торопиться» (festinare). Мы так и не понимаем, хороши ли постановки Германа (гений он или ничтожество.
Роман,, был также издан в 1926 году, который Жид закончил непосредственно отъездом перед в Конго. Писателя стали избегать даже близкие друзья, почти никто не подал голос в его защиту. И его Нобелевскую лекцию прочитал за него французский посол в Швеции Пюо, Габриэль Плохое самочувствие не позволило Жиду прибыть на церемонию награждения в Стокгольм. Сцена, когда директриса тур-агентства (великолепная Полетт Буве/Paulette Bouvet) вызывает Доротею (превосходную Соню Савьянж/Sonia Saviange) к себе в кабинет, чтобы призвать к порядку, могла бы быть банальной, но она пугает. Чем recits, Более сложные композиционно и психологически, где рассказывается об убийстве, Подземелья Ватикана представляют собой своего рода язвительную мистификацию, на которое убийца идет только для чтобы того, доказать свою свободу Жид также высмеивает здесь буржуазный конформизм католиков и вольных каменщиков их ханжество.
Ответ: я совершил бы это же самое действие немного быстрее, чтобы вслед за твоим вопросом привлечь твое внимание чем-то новым и ты не сделаешь ничего иного, чем то, что должно было быть показано». Чтобы затем сразу же раствориться в комическом, также Здесь на миг возникает возможность буквального понимания. Именно такого рода удовольствия стараются избегать в своих фильмах левые, так как оно возникало бы в ущерб фантазматическому заговору между зрителем и автором, происходящему за спинами персонажей. Показывать не столько чтобы шокировать, сколько чтобы сдержать слово. Не тело, которое заявляет о себе, выражает движения души, а тело, которое считывает язык, связывает себя с ним, «реализует» его (как реализуют программу или, говоря экономическим языком, реализуют наличные деньги).
Директриса: «Видали, какая погода. Места кинематографа, расположенные в. При этом то, что он теряет, это общие идеи, докса, предрассудки, короче говоря идеология. Идите. » Из приведенного примера ясно, как Бьетту удается передать так дорого Бьетту. В «Театре материй», как в любом вымысле, достойном этого имени, есть отголосок «Всяк сюда входящий». Однако «возврат вымысла» все же интересен, если он вызывает желание заново продумать вымысел, отталкиваясь от страсти страсти матери к сыну («Весь день среди деревьев»), профсоюзного деятеля к своей сотруднице («Как дела. »), Доротеи к сцене («Театр материй»). Директриса: «Неважно.
Дассо (Dassault) и Отан-Лара (Autant-Lara). Отсюда испуг или комический эффект.